В кадрах послевоенной хроники все мы видели лежащие в руинах города. А в нынешней войне, которую ведут против нашего народа, объектом первоочередного уничтожения является рациональное мышление людей. Если бы было возможно «визуализировать» нанесенный врагом ущерб, то мы бы увидали такие же руины, в которые превращён мыслительный потенциал страны. В пьесе Е. Шварца «Дракон», которую традиционно так любят наши демократы, есть замечательный обмен репликами:
ДРАКОН – Если бы ты увидел их [подданных Дракона – М.Ш.] души – ох, задрожал бы. …Нет, нет, жалко, что они невидимы.
ЛАНЦЕЛОТ – Это ваше счастье. … Люди испугались бы, увидев своими глазами, во что превратились их души. Они на смерть пошли бы, а не остались покорённым народом. Кто бы тогда кормил вас?
Если принять во внимание очевидную вещь – то, что никакая «душа» или «духовность» не возможна без способности ясно мыслить, без своей интеллектуальной составляющей, то этот отрывок звучит очень актуально для сегодняшней Россиянии.
Все мы сейчас стали свидетелями исключительно непотребного действа - всевозможных скачек вокруг «пояса богородицы» и последующего ареста в Греции попа-жулика, который нам привёз эту феньку. Т.е. подобным зрелищем, конечно, удивить трудно: сколько существуют на свете религии, столько же существуют и свистопляски вокруг очередных «чудотворных святынь», а также вокруг жуликов в соответствующей спецодежде: в рясах, в сутанах, в талесах, в чалмах… Отправившись в любой из прошедших веков, мы увидели бы примерно одно и то же – толпы неграмотных, грязных и тёмных вилланов-феллахов, которые ползут на коленях в своих лохмотьях, дабы хоть на секунду коснуться чего-то такого, что, как их уверили жулики, излечит все болезни и разрешит все проблемы (локона, пояса или молока богородицы – да-да в Средние века было и такое, гробницы святого шейха и т.п.) Но когда вилланы-феллахи переговариваются в очереди к «чуду» по спутниковым телефонам, а наиболее продвинутые пытаются проскочить к «святыне» … на вертолёте – это уже слишком. Журнал NationalGeographicлюбит печатать снимки всевозможных дикарей с атрибутами современной цивилизации: стоит этакий голый и с пером в носу, а в руках у него цифровая камера или «калашников». Но каково видеть своих соотечественников в роли таких дикарей?! Давайте же разберёмся, как мы дошли до жизни такой. Заодно, кстати, и сможем лучше понять дальнейшие перспективы религии вообще и РПЦ в частности. Ведь какова официальная версия истории РПЦ в ХХ веке? «Жил-был благочестивый богомольный народ, как вдруг, откуда ни возьмись, появились бесы-большевики, которые всё благолепие испортили». В этой связи полезно было бы прислушаться к рассказу генерала Деникина из «Очерков Русской Смуты» – уж его-то трудно заподозрить в «коммунистических симпатиях». «Мне невольно приходит на память один эпизод, весьма характерный для тогдашнего настроения военной среды. Один из полков 4-й стрелковой дивизии искусно, любовно, с большим старанием построил возле позиций походную церковь. Первые недели революции… [Февральской революции: дело происходило ранней весной 17-го, когда про большевиков в России мало кто слыхал – М.Ш.] Демагог-поручик решил, что его рота размещена скверно, а храм – это предрассудок. Поставил самовольно в нём роту,ав алтаре выкопал ровик для…
Я не удивлюсь, что в полку нашёлся негодяй-офицер, что начальство было терроризировано и молчало. Но почему 2-3 тысячи русских православных людей, воспитанных в мистических формах культа, равнодушно отнеслись к такому осквернению и поруганию святыни?[Выделено мной – М.Ш.]» Почему? Давайте на этот вопрос попробуем ответить, предварительно всласть понаблюдав за диаконом Кураевым, либо почитав опусы протоиерея Чаплина! И представим, как «любовно и старательно» подневольные солдатики строили ту церковь, а потом спустя всего лишь несколько месяцев, когда над ними не было надсмотрщиков-чаплиных, они же справляли нужду там, где был алтарь… К этому их тоже «большевики подучили»? И в самом деле, почему у РПЦ, стоит ей только занять место «министерства духовности», есть такая способность вызывать отвращение к себе самой?
Хотелось бы начать разговор о роли религии в нашем обществе, о том, как она у нас появилась (в смысле, не в палеолите, а в «перестройку») и какую роль играет в сознании. Естественно, вопрос этот весьма сложный и многогранный, поэтому вполне естественно, что даже среди единомышленников тут запросто могут быть разногласия. Главное, чтобы верующие и неверующие люди социалистических взглядов сохраняли способность слышать друг друга.
Попробую точнее обозначить предлагаемую тему. Сейчас мы во множестве видим самые уродливые стороны религии: вороватых и лицемерных попов (мулл, раввинов и прочих «профессиональных верующих»), правителей-«подсвечников», никит михалковых и «крутые» церкви, построенные на бабки «новых русских» (лучшие способы отмывания денег – это строительство церквей и казино). Но на это можно резонно возразить, что подобное было всегда и всюду. Были циничные жрецы и первосвященники, была власть, дурачащая и обирающая народ в симбиозе с церковью, были благочестивые зюгановы, властью прикормленные, были развратники и предатели, изображающие святош… Ну а как же сама Вера – та самая сокровенная, существующая во все времена вопреки окружающей мерзости – слова чистого сердца, обращённые к Богу? О ней-то и хотелось бы поговорить.
Читал как-то, что в СССР существовали специальные структуры, которые следили за тем, чтобы в страну импортировались товары только самого высокого качества. Оно и понятно – глупо было тратить валюту на всякую дрянь. Однако выигрыш экономический неизменно оборачивался проигрышем идеологическим: уже в 70-е сложился устойчивый стереотип, что всё заграничное означает качественное, и что наш ширпотреб гораздо хуже западного.
Нечто подобное произошло в Советском Союзе и с религией. Когда говорят, что советский человек был закрыт от «религиозных влияний» какой-то стеной, что религия была в СССР чуть ли не под запретом, то это чушь собачья. Я не знаю ни одного человека, который хотел бы в СССР прочесть Библию, но не имел к тому возможности.
Хорошо помню, что в Москве около Дома Книги на Калининском всегда можно было купить Библию карманного формата за 20 р. – про это в первой половине 80-х знали все, кого данная книга интересовала. Вот и у меня на полке стоит такой экземпляр Православной Библии, изданный о ту пору в Лондоне. Как это было трогательно со стороны наших будущих партнёров из НАТО – уже тогда заботиться о нашем духовном окормлении! А вся государственная махина смотрела на такой невинный «тамиздат» сквозь пальцы, фактически включая его в Систему. И то сказать – если бы Библию официально издавал тогдашний «Политиздат» и продавала сеть «Союзпечати», то, возможно, и веры ей было бы поменьше…
Специально для «советских безбожников» из Дрездена привозили Сикстинскую мадонну и выставляли драгоценную картину в лучших музеях Москвы и Ленинграда – очевидно, тоже с целью окончательного искоренения христианской веры. (За символическую, к слову сказать, цену входных билетов.) То же самое относится и к любой религиозной философии: с детства помню «кухонные» споры про Бердяева, да про Канта. Вообще мой детский опыт общения с религией считаю достаточно характерным для советских времён. Семья наша была абсолютно неверующая, но существовала традиция часто ходить в Третьяковку, в Пушкинский Музей и на разные выставки картин. А там добрая треть полотен на религиозные темы, так что годам к 10-ти я уже знал основные библейские сюжеты наизусть. Помню, что когда прочёл в соответствующем возрасте про Тома Сойера, который считал Давида и Голиафа первыми апостолами, то очень удивлялся его невежеству. А ещё поражался тому, что Гекельберри Финн, даже попав в школу, так не хотел читать про Моисея – мне в его возрасте эта история, наоборот, нравилась. Это я к тому, что у советского пионера 70-х годов возможностей для качественного изучения библейской мифологии было, возможно, побольше, чем у детей из ультрарелигиозного американского городка XIX века, описанного Марком Твеном. Мать была преподавательницей музыки, соответственно, были регулярные походы в Большой зал консерватории, где мне переводили с латыни названия всех частей «Реквиема», объясняли, почему они так зовутся, были концерты органной (сплошь религиозной) музыки и т.д.
Одним словом, аналогия понятна: советские идеологи (так же, как и товароведы) следили за тем, чтобы «опиум для народа» поставлялся только самого высокого качества. Все высшие достижения религиозной мысли и религиозной культуры делались общедоступными, в то время, как от религиозной пошлости и глупости мы действительно были ограждены. Когда мы читали о том, что в Америке и поныне вопрос о происхождении человека считается «щекотливой темой» для школьных уроков, мы отказывались верить в это (сам был исключительно удивлён, когда столкнулся с этим на личном опыте). Пасхальные пьянки и пасхальные драки были для нас экзотикой. Я уж и не говорю про вовсе тошнотворное зрелище всяких иеговистов-адвентистов вкупе с евангелистами-пятидесятниками. Юродивый? Ну конечно, это же из «Бориса Годунова»! Настоящих юродивых, которые шатаются по электричкам или по папертям, собирают подаяние на водку, бормочут что-то на тему «спаси и сохрани» и ссут в штаны, советский человек и в страшном сне увидать не мог (если и видел несколько раз в жизни, то однозначно классифицировал как душевнобольных, а не как духовных подвижников). Следствием такой вот «избирательной пропускаемости» советской идеологии явился совершенно неверный образ религии как общественного явления. Возникло и укоренилось (причём именно в большинстве советских атеистов!) представление о религии, как о чём-то исключительно одухотворённом и возвышенном. У большинства знакомых мне людей при слове «Бог» лицо делалось каким-то просветлённо-строгим: так, будто бы они в этот момент слушали концерт Баха или разглядывали старинные полотна. Это слово ни у кого из бывших советских людей не вызывало ассоциаций с лечением геморроя путём целования иконы или с бытом персонажей Горького, с «Бурсой» Помяловского или с блоковским попом, который «сто лет икал и брал взятки», с грядущим окроплением «святой водой» офиса МММ или со стройкой в центре Москвы лужковского «Спаса на гаражах». Почва для всяких проходимцев, вроде Михалкова-Говорухина, была подготовлена идеально!
Не уверен, что со мной согласятся многие, но убеждён, что кунсткамера сегодняшних персонажей: высокопоставленных попов в мерседесах с одной стороны, и придурковатых «экс-совков», у которых крыша поехала на религиозной почве (поминутно крестятся, а необходимость жрать от бедности одни макароны называют «карой за грехи») с другой - все эти явления «родом из советского детства». Есть в психиатрии такое явление, называется «акцентуацией» - это когда набор симптомов не даёт патологической картины, но может запросто привести к патологии при изменении условий существования пациента. Вот и наша «криптическая» позднесоветская религиозность – такая интеллигентная и просвещённая – обернулась давкой за «тесёмочками богородицы», когда резко изменились условия нашего существования… Что до «борьбы с религией» в позднем СССР, то она прочно заняла место в одном ряду с такими музейными раритетами как будёновка, ГОЭЛРО, рабфак… Параллельно шла «внесистемная» (т.е. предусмотренная Системой, но не озвученная официально) религиозная агитация. Какое там - с религией нашему поколению полагалось не бороться, а наоборот: вслушиваться и всматриваться в неё! «Всем сердцем» - примерно, как Блок когда-то Революцию слушал…
Естественно, при этаком выковыривании изюма из булки, от самой булки мало что оставалось: едва ли кто вспоминал, что «вера в Бога» означает веру в факт создания Вселенной неким сверхъестественным существом в течении 6-ти дней 7500 с чем-то лет тому назад. С последующими потопами, мафусаилами, маннами небесными, рождением сына от девственницы, воскрешением мёртвых и т.п. Интеллигентный верующий на всё это говорит, что, мол, не надо понимать буквально. Замечу, что миф невозможно НЕ понимать буквально – он обязывает именно к этому. Ведь Библия – не художественная литература с её игрой смыслов и возможностью разных интерпретаций, понятия метафор, да гипербол к ней не применимо. И создавались мифы всех народов отнюдь не ради высоколобых эстетов, прошедших горнила постмодернизма, а ради того, чтобы дать миллионам неграмотных и диких в своей массе людей жизненные ориентиры, ответить на главные человеческие вопросы. Сложная смысловая игра, «небуквальные прочтения» тут попросту неуместны – мифология заменяла древнему человеку курс школьных наук и связывала его человеческую мораль (выработавшуюся под влиянием общественных потребностей) с устройством всей Вселенной. Таким образом, именно космогония мифа приводит к этическим выводам, столь милым сердцу современных богоискателей. Когда во время оно жгли на кострах еретиков, усомнившихся в библейской картине мира, это ни в коем случае не было спором академического характера: вопрос о том, вращается ли Солнце вокруг Земли, или наоборот - Земля вокруг Солнца, неизбежно приводил к важнейшим выводам относительно жизни государств, семей и вообще всякого человека. Недаром любой свод мифов – от греческих, до иудео-христианских – обязательно начинается рассказом о Сотворении Мира. Ни одна религия не может обойтись без этого. Но в странном советском гибриде религии с философией Просвещения этика и теодицея полностью вытеснили космогонию! «И без неё всё понятно…»
Говоря об особенностях религиозных исканий позднесоветской эпохи, следует отметить их изначальную тягу к иррациональности, этакое орувелловское «двоемыслие». Т.е. полное отсутствие диалога между разными частями одного и того же сознания. Интеллигент из «духовных чад Александра Мéня» не сомневался в том, что живёт на шарообразной Земле, затерянной на краю одной из бесчисленных галактик в бесконечной вселенной. По крайней мере, никак не пытался это опровергнуть - вслух про «трёх китов» не говорил и школьные учебники жечь не пытался. Напротив, он мог, как правило, привести различные доказательства теории Дарвина – и морфологические, и палеонтологические, и биохимические, и эмбриологические – которые хорошо усвоил ещё со школы.
Но при этом приучил себя не сомневаться также и в Провидении Божьем, и в том, что весь мир создан ради человека, повторяя при этом изречение Ивана Карамазова про то, что «если Бога нет, то всё дозволено». Такой вот плюрализм в отдельно взятом сознании. Воистину, «верую, ибо абсурдно»! Между тем, стоило бы помнить, что без Достоевского и Тютчева религия отлично могла и может существовать, а без крашенных яиц и без догмата о Земле в центре мирозданья – не может.
Возвращаясь к особенностям позднесоветской религиозности, нужно подчеркнуть, что первоначально её носителями были наиболее образованные члены общества. В массе советских рабочих и крестьян «богоискательство» практически отсутствовало. Но одновременно крепла тенденция, согласно которой в интеллигентской среде становилось почти неприличным рекомендоваться атеистом. Чуть выше мы упоминали о том, что в сознании тогдашнего интеллигента, странным образом, сочетался «Иван Карамазов» и Дарвин. Странность заключалась именно в том, что обе части сознания существовали, как бы, порознь: человек мог повесить на стену церковный календарь, где нумерация годов дана «от сотворения Мира», но помнил из школьной физики и про изотопный анализ при определении возраста археологических находок. Много общаясь с подобными людьми, я ни разу не слышал от них внятной попытки примирить одно с другим. Всё ограничивалось какими-то общими местами про то, что, мол, наука – это наука, а религия – это религия. Подобную двойственность не принято было замечать. Напротив, предложение вглядеться в эти противоречия внимательнее, воспринималось как «вульгарный материализм» и как «совковая антирелигиозная пропаганда». Иными словами, антисоветское и анти-рациональное начала в интеллигентском сознании были с самого начала близнецами. Тогда становится понятнее и интеллигентская ненависть к «тоталитаризму». У А. Богатырёва есть хорошая статья про тоталитаризм «гносеологический» (http://www.rusproject.org/ideology/totalitarizm_istiny), без которого не возможно никакое познание. Добавлю к этому, что существует также и «тоталитаризм» на уровне отдельного человеческого сознания – это, всего лишь, стремление к личной цельности, стремление рационализировать самого себя. Я тоталитарен, если различные «части» меня самого – знания, чувства, мысли, поступки, мечты - не рассованы по разным карманам, а соединены в жёсткой конструкции. Или, по крайней мере, я изо всех сил стремлюсь их соединить. Когда веру в библейские чудеса я ухитряюсь совмещать с данными естественных наук – т.е. пользуюсь одной и той же логикой и в лаборатории, и в церкви. А если совмещать не получается, то выбираю одно из двух. Но разговаривать по спутниковому телефону в очереди за библейским «чудом», общаться с очередным шарлатаном чумаком-кашпировским посредством электронного кинескопа, щеголять в джинсах и … средневековой власянице, исследовать в рабочее время структуру белков, а после работы пытаться вырастить гомункулуса в реторте под кроватью, читать «астрологические прогнозы» … во всемирной компьютерной сети – это всё, извините, не для меня. Если эстетика для меня неотделима от этики: любя Толстого и Чехова, я не желаю равнодушно проходить мимо человеческого горя. (Вспомним, с какой пеной у рта многие интеллигенты привыкли отстаивать идеи «чистого искусства»!) Если мне отвратительна мысль ходить по воскресеньям в церковь, а по пятницам – в бордель. Если вслед за «чистым искусством» я не желаю знать и «чистую науку», т.к. не вижу ценности в знании, которое равнодушно к человеку, в «знании без любви и стремлений». Но при этом и для самой «любви» желаю найти рациональные основания – сделать её своим убеждением. При соблюдении всех этих условий я – человек с тоталитарным сознанием.
Недавно в новостях была описана ситуация, которая меня очень позабавила. Некие жулики из Африки предлагали столичным предпринимателям превратить нарезанную бумагу в доллары при помощи африканских молитв и магии. Сообщается, что «недостатка в клиентах у мошенников не было» (http://www.vesti.ru/doc.html?id=694028&cid=8). (Замечу в скобках, что этот анекдотический случай прекрасно иллюстрирует интеллектуальный, да и вообще человеческий уровень «успешных людей» и прочих «эффективных собственников», которые составляли клиентуру мошенников.) Разумеется, всякий истинный христианин (особенно крещённый у А. Меня) с негодованием отвергнет подобные суеверия и подчеркнёт, что его вера не имеет ничего общего с заблуждениями обманутых «предпринимателей». Минуточку! Чем принципиально отличается «молитва о превращении бумаги в доллары» от христианской «молитвы о благополучии» или от веры в «тесёмочки богородицы»? У жуликов на бумаге «волшебным образом проступал лик американского президента Бенджамина Франклина». Но чем это отличается от не менее чудесного появления на куске ткани изображения Иисуса Христа? Между тем, вера в «туринскую плащаницу» - официальная часть христианства, да и у просвещённейшего отца А. Меня о ней написано много страниц! Одним словом, чем одни чудеса отличаются от других, и почему верить в нарушение законов природы в некоторых случаях логически оправданней, чем в других? Пусть хоть один верующий спокойно объяснит это, не обвиняя меня в кощунстве и не ссылаясь на «истинность своей веры и пагубность всех прочих заблуждений». А ведь обойтись совсем без веры в чудеса не удастся ни одному верующему, т.к. именно на чудесах религия основывает и мораль, и философию.
Можно сколько угодно негодовать на широко распространённые нынче бредовые суеверия, на «экстрасенсов», на «гадалок» и на вышеупомянутых мошенников из Камеруна с их «волшебными долларами». Но мне кажется очевидным, что никогда бы не удалось на всё это «раскрутить» бывших советских людей, с их врождённым материализмом, если бы сперва не была проведена «артподготовка» в виде возвышенных религиозных проповедей. Таков странный путь, пройденный Россией за последние несколько десятилетий: от «философической» религиозности, эзотерики и высокой мистики ко всевозможным кашпировским и гадалкам. Отметим, что наше «возвращение на столбовую дорогу цивилизации» прямо противоположно общеизвестному пути человечества: начав с шаманов и диких колдовских обрядов, род людской пришёл к религиозной философии, к ренессансной просвещённой вере – чтобы потом сделать следующий шаг, шаг к рациональному постижению человеческой души, общества и окружающей природы. «Как медленно спадала с человека первородная шерсть, как пытался он охватить природу своими неумелыми руками, как трудно поднимался с четверенек будущий хозяин земли!», - так писал Леонид Леонов в своей прекрасной книге «Дорога на Океан» в 1933-35 годах. Впрочем, вполне закономерно, что после гибели Советского Союза человек снова опустился на четвереньки и стал обрастать «первородной шерстью».
Эстетическим же сопровождением религии сегодня оказывается вовсе не Достоевский с Рафаэлем, а Киркоров с Машей Распутиной. Бывшие выпускники естественнонаучных ВУЗов просто обязаны зафиксировать это эмпирическое наблюдение (какие бы разные объяснения мы ему не давали): одновременно с насаждением массовой религиозности в России началась и столь же массовая пошлость. Ну да, «после не значит вследствие» - но в науке не принято ведь проходить мимо столь вопиющих совпадений!
Убеждаюсь всё больше, что религия (особенно как явление сколько-нибудь массовое) не совместима с рациональным мышлением - т.е., по большому счёту, с мышлением вообще. Большинство ведь не Достоевского с Леонтьевым читает, а яйца красит, носит еду на кладбища, ставит свечки и т.п. А вера в «сверхестественное существо» сама по себе (без Ломоносовских «Размышлений» и кантат Баха, т.е. без осознанного и явленного в сложных культурных формах смятения конечного человека перед лицом бесконечности) – взятая в своей первобытной простоте, приводит к страшной интеллектуальной деградации. Что чрезвычайно на руку властям. Меткое выражение «опиум для народа» в очередной раз оказывается оправданным. Массовая утрата Рационального Мышления, которая распространяется сегодня, как эпидемия – это отдельная большая тема. Хотелось бы вспомнить, что всякий раз, когда борьба за обретение РМ становилась «национальным проектом», неизбежно возникали перехлёсты и в отношениях с религией: так было и при французских Просветителях, и при большевиках. Сам я лично склоняюсь к тому, что игра эта, всё равно, стоит свеч. Великие достижения религиозной культуры ни во Франции, ни в СССР при этом не пострадали.
Когда рациональное мышление обретено, инструмент получен в руки, конечно, появляется 100 проблем. Тут же выясняется, что в рамках причинно-следственных связей невозможно ответить на все вопросы в мире, что РМ может использоваться в злых целях, и тогда этот инструмент становится опасным (как, впрочем, и любой другой), что РМ само по себе никого не может сделать счастливым… Всё это так.
Но когда рациональное мышление отсутствует или утеряно, то проблема только одна – получить и освоить его.
Михаил Шатурин