К критике неба
В данной статье хотелось бы затронуть роль массового атеизма в глобальном смысле этого слова, но в то же время в сжатой форме. Ведь, если посмотреть на историю атеизма, то можно понять, что это не только мировоззрение «без бога» и сверхъестественных элементов, но также гражданская позиция и конструктивная критика тех укладов общества, которые сегодня считаются в большей мере античеловеческими и дикими.
Вначале стоит разобраться в том, что есть религия. Для этого в очень сокращенной форме можно привести известную цитату Фридриха Энгельса:
«Всякая религия является не чем иным, как фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни,— отражением, в котором земные силы принимают форму неземных»
Это подтверждается на практике, когда мы видим, как религия, с ее, казалось бы, извечными устоями, чуть ли не «природными» и даже «неизменными», постоянно меняется и подстраивается под современные реалии, а также политику.
История Русской церкви это полностью подтверждает. Вначале «государство в государстве», затем организация, вписанная в вертикаль власти, потом уже «равная» со всеми прочими религиями, ну а теперь, наверное, «первая среди равных», а может даже и нечто большее. Не говоря уже о том, что менялась она даже в более короткие периоды. Разве можно сказать, что церковь при Владимире или Ярославе Мудром – это одна церковь? Или при Орде или Иване Грозном? Везде были свои нюансы. Которые с точностью подтверждают мысль, что церковь подстраивается под эпоху, хотя теоретически желает «закрепить» что-то «извечное».
А поскольку религия – это отражение господствующих над народом сил, то вместе с критикой религии человек в итоге чаще всего идет дальше лишь одной критики религии. Поскольку религия олицетворяет собой сразу многие пороки, а на ее догмах основаны некоторые «правила», иногда и негласные.
Хотелось бы привести большую цитату Маркса из «Критики гегелевской философии права»:
Основа иррелигиозной критики такова: человек создаёт религию, религия же не создаёт человека. А именно: религия есть самосознание и самочувствование человека, который или ещё не обрёл себя, или уже снова себя потерял. Но человек — не абстрактное, где-то вне мира ютящееся существо. Человек — это мир человека, государство, общество. Это государство, это общество порождают религию, превратное мировоззрение, ибо сами они — превратный мир. Религия есть общая теория этого мира, его энциклопедический компендиум, его логика в популярной форме, его спиритуалистический point d’honneur [вопрос чести], его энтузиазм, его моральная санкция, его торжественное восполнение, его всеобщее основание для утешения и оправдания. Она претворяет в фантастическую действительность человеческую сущность, потому что человеческая сущность не обладает истинной действительностью. Следовательно, борьба против религии есть косвенно борьба против того мира, духовной усладой которого является религия.
Религиозное убожество есть в одно и то же время выражение действительного убожества и протест против этого действительного убожества. Религия — это вздох угнетённой твари, сердце бессердечного мира, подобно тому как она — дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа.
Упразднение религии, как иллюзорного счастья народа, есть требование его действительного счастья. Требование отказа от иллюзий о своём положении есть требование отказа от такого положения, которое нуждается в иллюзиях. Критика религии есть, следовательно, в зародыше критика той юдоли плача, священным ореолом которой является религия.
Критика сбросила с цепей украшавшие их фальшивые цветы— не для того, чтобы человечество продолжало носить эти цепи в их форме, лишённой всякой радости и всякого наслаждения, а для того, чтобы оно сбросило цепи и протянуло руку за живым цветком. Критика религии освобождает человека от иллюзий, чтобы он мыслил, действовал, строил свою действительность как освободившийся от иллюзий, как ставший разумным человек; чтобы он вращался вокруг себя самого и своего действительного солнца. Религия есть лишь иллюзорное солнце, движущееся вокруг человека до тех пор, пока он не начинает двигаться вокруг себя самого.
Задача истории, следовательно, — с тех пор как исчезла правда потустороннего мира, — утвердить правду посюстороннего мира. Ближайшая задача философии, находящейся на службе истории, состоит — после того как разоблачён священный образ человеческого самоотчуждения — в том, чтобы разоблачить самоотчуждение в его несвященных образах. Критика неба превращается, таким образом, в критику земли, критика религии — в критику права, критика теологии — в критику политики.
Так мы имеем вполне конкретный вывод из атеизма: что вместе с религией, несомненно, критика в скором времени задевает и другие области бытия. В частности, возьмем известных атеистов-энциклопедистов вроде Гольбаха, Дидро и даже Вольтера. Изначально они критикуют религию, потом предлагают правителям отказаться от нее, ну а затем в буквальном смысле нападают на все устои сразу, предлагая самые разные альтернативы.
В итоге мы знаем, что Великая Французская революция 1789 года была во многом вдохновлена философией просветителей. Что критика религии в действительности являлась основой всякой критики. От абстрактного к конкретному.
Однако после ряда социальных революций XVIII и XIX вв. от атеизма или деизма отказывались. Поскольку, закрепляя свою власть, капиталисты понимали, что атеизм, а часто и деизм, приверженцами которого они являлись, как правило, до революции, представляют опасность и для них. А религия в измененном виде все еще может быть использована как инструмент контроля. Поскольку и «освободителям человечества» потребовался такой инструмент.
Те же самые «отцы основатели» были в большинстве своем деистами, а к религии относились критически, считая это скорее пережитком. Однако со временем их позиция потеряла актуальность, и религия вновь стала важной частью жизни и политики, несмотря даже на тот факт, что по конституции США – это светское государство.
С другой же стороны важно отметить, что все-таки для общества того периода характерные черты: необразованность да бесправие. Соответственно, для распространения массового атеизма не было источников. А господа «буржуи» в первые годы своего всевластия исправлять данную проблему тоже не собирались. Их вполне устраивал тот факт, что большая часть населения не имеет ни образования, ни прав, ни социальных гарантий.
Однако после закрепления этого, очередного «извечного» положения, революции начались опять, но только теперь не в интересах прошлых победителей. И мы можем видеть, как революции середины-конца XIXвека заставляли крупных деятелей и профессоров отказываться от атеизма, ввиду того, что их преследовал страх революции.
К слову, это было характерно и для первой Русской революции 1905 года. До нее было такое явление как «легальный марксизм». Однако как только начались первые волнения, так большая часть «легальных марксистов» тут же стали главными «критиками марксизма» и революции, а также ярыми сторонниками религии (православия) и правительства. В своих статьях, которые содержатся в сборнике «Вехи», они повторяли: «Боже, царя храни!».
Такой процесс характерен для большей части т.н. протестной «интеллигенции» практически любой страны мира. Важно отметить, что протестная «интеллигенция», как правило, не собирается воплощать свои идеи в жизнь, их устраивает то состояние государства, где они могут спокойно «критиковать» власть, но не дальше этого. Революция, а также любые социальные потрясения, которые могли бы нарушить сложившиеся положение, а также статус этих интеллигентов, их пугают. Поэтому почти всегда большая их часть сразу же становится консервативной, а соответственно патриотической и религиозной. Важно отметить, что речь идет именно о социальной революции, а не о государственном перевороте, который, в сущности, не влияет на ситуацию и сохраняет положение этих людей в силе.
Поэтому атеизм в своей критике всегда идет дальше, ввиду того, что сама по себе реакция всегда старается его отметать, вопреки логике и здравому смыслу. Т.е. фактически многие современные атеисты, которые заинтересованы в том, чтобы нынешний характер режима был сохранен в полной мере, вероятно, при первых серьезных потрясениях, скорее всего, откажутся от атеизма и будут «верными сынами отечества». Впрочем, даже в мирное время таких людей часто можно назвать «непоследовательными», поскольку нет решения тех проблем, которые они же критикуют (например, клерикализм).
Так что, к сожалению, во времена «застоя», при сложившейся социально-экономической ситуации, у массового атеизма шансов нет. Та система, что сложилась в большинстве своем в странах «центра», криво отражается в периферии. А соответственно, в периферии это кривое отражение всегда стараются поддерживать при помощи квасного патриотизма или религии. Сомнительной «идеологии» или национальной идеи, которую, как правило, никто внятно никогда не мог сформулировать.
В итоге можно отметить, что атеизм, как явление массовое, может быть важным источником конструктивной критики общественного уклада в целом и создания новой модели общества. Ведь видно, как, критикуя религию, много замечаний получают и господа политики, вначале только по этому вопросу, а затем это уже системная критика. Во всяком случае, исторически так сложилось, что массовый атеизм (или же другая историческая форма противопоставления «господствующей религии») был связан с радикальными переменами и социальными революциями в истории.
Проблема только в том, что, как правило, общество прошлое было не готово к тому, чтобы атеизм, как важную часть, закрепить окончательно, и отказаться от манипуляций и спекуляций с религией или мракобесием. Лучше всех это выразил Наполеон:
«Я вижу в религии не столько таинство воплощения, сколько таинство общественного строя. Она вносит в мысль о рае идею равенства, которая спасает богатых от резни со стороны бедных»
Видимо, те условия, что были тогда доступны, не позволяли полностью отказаться от отдельных рычагов управления, поскольку власть все равно никак не могла функционировать последовательно в интересах подавляющего большинства, а также реализовать свои программы и обещания. Отсюда и тяга к иррационализму, а также постоянные непоследовательности.
