Крест на образовании. Репортаж из школы
С 1 сентября 2012 года в школьной программе — новый предмет: «Основы религиозных культур и светской этики». The New Times изучил опыт и последствия религиозного воспитания — в городе Балабаново Калужской области основам православной культуры учат уже почти десять лет.
— Куда ты, Красная Шапочка, идешь? — спрашивает волк в костюме из искусственного меха.
— В храм божий, богу помолиться.
— А ты его видела?
— Нет.
— Значит, его и нет! Хватит ерундой заниматься, пошли лучше в клуб на дискотеку, там клево. А то я тебя съем!
— Не съешь, волк! У меня ангел-хранитель есть!
С такой сценки начинается урок основ православной культуры (ОПК) в одном из младших классов средней общеобразовательной школы № 3 в Балабанове. К доске выходит девочка с бутафорскими крыльями за спиной.
— Так вот же ангел-хранитель стоит! Здравствуй, ангел! А волк говорит, что тебя и бога нет! Скажите, дети, а ангел-хранитель есть? — обращается Красная Шапочка к залу.
— Е-е-есть!!!
Чистая культурология
Балабаново — 30-тысячный городок, три на три километра площадью. Прямо в центре — градообразующее предприятие, спичечный завод «Плитспичпром». От железнодорожной станции до школы № 3 — десять минут пешком мимо единственного в районе одноэтажного продуктового. С одной стороны дороги тянется дощатый забор, с другой — канава и метровой высоты насыпь: чинят водопровод. Где-то далеко жгут листву, трехэтажная школа смотрит окнами на пустырь, на стене ее — выложенный из кирпичей голубок и надпись «Миру — мир!»
Курс ОПК в школе № 3 ввели с 2002 года, сначала в порядке эксперимента, без учебных пособий и программ, а с 2007 года стали преподавать системно — один урок в неделю с 1-го по 8-й класс. Предмет изучают более 200 детей — 45% всех учеников. На занятиях используют учебно-методический комплект Аллы Бородиной. Учебник Бородиной подвергался критике со стороны филологов, правозащитников и даже некоторых священнослужителей, в нем находили «высказывания, способствующие разжиганию религиозной и национальной розни», а движение «За права человека» подавало в Генпрокуратуру иск, назвав пособие «конфессиональной апологией православия». Книга одобрена советом Минобразования и патриархата, но грифа Минобразования так и не получила.
«Сначала было трудно. Боялись, что не хватит знаний — к одному уроку приходилось неделю готовиться. Траты были большие: много дисков и книг покупали сами. А потом мы прошли курсы повышения квалификации по 144 часа, и сомнения пропали», — рассказывает корреспонденту The New Times руководитель школьного методического объединения учителей начальных классов Наталья Криволуцкая.
И учителя со стахановским рвением принялись предмет внедрять. По словам преподавателей, предмет факультативный, но ходить на него еще никто не отказывался. Ученики говорят, что ОПК — урок обязательный. Впрочем, и те и другие от него в восторге.
Наталья Олеговна, небесной доброты женщина, показывает свое любимое детище — кабинет ОПК. В углу — подставка, похожая на аналой, на ней трехкилограммовый «Библейский атлас», на стене — выставка детских рисунков на церковную тему, портрет патриарха, фотографии храмов (см. иллюстрацию к данной статье – прим. ред.).
Классную доску украшают картина Нестерова «Видение отроку Варфоломею», молитвы и икона Серафима Саровского. «Мы не можем детей заставлять читать молитвы, курс-то у нас культурологический. Но когда мы показали деткам кабинет, губы у них сами начали немного шевелиться, возникла потребность молитвы тихонечко так почитать, они глазки опустили, трепет почувствовался», — радуется Наталья Олеговна чуду ненарочного воцерковления.
От государства за свой труд учителя ОПК получают поощрение: надбавку 500 рублей, а также грамоты, дипломы и благодарственные письма, которых Наталья Криволуцкая имеет уже 14. В прошлом году педагог заняла первое по Калужской области место во Всероссийском конкурсе «За нравственный подвиг учителя», который Минобрнауки проводит совместно с РПЦ. На всероссийских олимпиадах по ОПК школа тоже держит первые места.
«В меня вселился бог»
В нескольких классах корреспондент The New Times раздает анкеты: простые вопросы о предмете. Наталья Олеговна радостным голосом спрашивает:
— Как вам, детки, нравится ОПК?
— Д-а-а-а-а!!!
Школьники отвечают, что узнали на уроках много полезного: про устройство храма, иконостаса и церковное значение своего имени. «На уроках ОПК у меня происходит что-то неземное внутри моей души. Я чувствую себя свободной и счастливой», «На уроке ОПК у меня такое чувство, что в меня вселился бог и Иисус Христос», «На уроке ОПК я чувствую себя блаженно», — пишут шестиклассники.
Только один мальчик отвечает, что он агностик и на уроках ему скучно.
Те, кто ОПК не изучает, «постигают православную культуру через труд». Учитель Галина Хоменко рассказывает, что ее дети не менее чем раз в месяц ездят в районные храмы, моют там полы, чистят подсвечники и благоустраивают территорию (школа сотрудничает с несколькими монастырями).
«Никто из родителей против введения ОПК не протестовал, — заверяют учителя, — по данным анкетирования, 95% предмет одобряют, а 5% относятся к нему нейтрально». «Только один раз в школу пришли евангелисты (баптисты), долго и критически учебник осматривали, после чего сказали, что их ребенок на этот предмет ходить не будет», — рассказывает преподаватель ОПК Валентина Филина. Потом, правда, евангелисты принесли директору свою программу, сказав: а почему бы не ввести и изучение протестантизма? «Им отказали, у нас же курс приемлем для всех христианских течений, даже мелких, что же это будет, если у нас будут приходить мелкие конфессии, мусульмане будут намаз свой совершать?» — разводит руками Валентина Алексеевна.
Мигранты-мусульмане в Балабанове тоже изучают ОПК. «Сидит у меня узбек — он должен знать историю Российского государства. Он приехал сюда жить и должен вести себя среди нас так, чтобы не оскорблять наше национальное достоинство», — поясняет Филина. Из преподавателей введением нового предмета возмутилась только одна пожилая учительница — атеистка советской закалки. «Когда проводила первые уроки, она такая дерганая была, видно, что ей нехорошо. А потом ничего, смягчилась, — вспоминает Наталья Олеговна, — вообще все как-то подобрели, помягчели, человечнее стали. Уроки ОПК изменили весь школьный уклад. Недавно задумались: а стоит ли проводить День святого Валентина?»
Балабановская школа в окрестностях Калуги такая не одна — вся область является экспериментальной по ОПК.
«Мой внук ходит во 2-ю Воротынскую школу. Он хотел выбрать светскую этику, но весь класс выбрал ОПК, поэтому ходит сейчас вынужденно», — рассказывает член Общественной наблюдательной комиссии Калужской области Любовь Мосеева-Элье.
«Нельзя, грешно»
На перемене корреспондент The New Times подходит к 12–13-летним ребятам-семиклассникам. Оставшись без пристального надзора классного руководителя, дети обычно начинают жаловаться на школьные порядки. Здесь — другой случай. «В школе вообще нужно церковное образование», — говорят дети и теперь уже сами ведут в кабинет ОПК. Корреспондент задает им несколько вопросов.
Заслуживают ли наказания девушки из группы Pussy Riot?
Светлана: Ужасный грех! Надо было им лет десять дать! Они слушаются Сатану.
Света вырастет красавицей. Когда она с нажимом выговаривает слово «грех», глаза ее расширяются. В 6-м классе на олимпиаде по ОПК Света набрала больше баллов, чем одиннадцатиклассники.
Вася: Это же дом бога! По новостям говорили, что они не только в одном храме — до этого на Успенском соборе на крыше танцевали. Да, говорили еще и такое!
Егор: Это те три дурочки? Им больше надо дать. Зашли бы в полицию и там станцевали. Не, ну это нормально — зайти в храм и станцевать?
А вам не жалко этих девушек? Они же в тюрьме.
Вероника: Не жалко. За свои грехи нужно тоже отвечать. Они себя, своих родителей, всех родных опозорили. Потом боженька их все равно накажет, например, так, что они родить не смогут.
Вася: Им наказание нужно пожизненное заключение или смертная казнь!
Егор: Да ну, Вась! Ну не настолько же. Это если педофил, тогда пожизненное.
Слышали ли вы о том, что патриарха обвиняют в стяжательстве? Правда ли, что на церковь начались гонения?
Вася: Это бывает. Сейчас половина патриархов собирают капиталы на церковь, а сами покупают себе машины разные, богатые, телефоны. У нас тут одну церковь восстанавливают уже 500 лет! Там люди по 100 и 40 тыс. отдавали.
Егор: Чтобы не было гонений, надо храмы улучшать, камеры везде поставить!
Вася: Зачем камеры, это будет грех. Лучше патрульные службы, чтобы они ездили и патрулировали территорию у каждого храма. Сейчас в Смоленской области начали рубить кресты…
Егор: В новостях говорили, что бульдозер проехался по нескольким кладбищам.
Вася: У нас женщина в деревне была, она ходила с мешком по кладбищу и собирала все конфеты себе, кто кого помянуть приносил. Со временем она заболела и умерла.
Считаете ли вы, что православие — лучшая религия?
Вася: Лучшая, потому что 70% населения в России — они за православие, остальные — языческие всякие. Нам говорят: будьте за православие — бог единый. А им говорят — бог в разных лицах.
Егор: Ну, вот еще в других религиях там всякие жертвоприношения, людей каких-то, барашков надо убивать. Ни фига себе, если ты кого-то убьешь, это хорошо? Это не так приятно. А в православии — это просто верь в бога и читай молитвы.
Вася: Православие лучше, потому что разные там аллахи, сатанисты — в новостях показывали, что люди много погибали из-за этих богов. Вены перерезали, вешались. А в православии бог сам судья, вот сделал что-то плохое, покайся богу, и бог тебя простит!
Есть ли у вас в классе неверующие?
Вася: Был Артем, он был буддистом, и его родители были буддистами, но он, как обычно, себя вел, воровал деньги у родителей.
Егор: Буддисты — это те, которые в бога-солнце верят.
Вася: Цыгане тоже слишком много выпендреживаются. Вымогали деньги у моего брата.
Маша: Нам учительница говорила, что они еще больше нас верующие! Они еще лучше пост держат.
Вася: Это цыгане-то верующие? Вы издеваетесь?
Дети присаживаются на парту, и тут Маша говорит, что сидеть на парте — грех. Все автоматически вскакивают. В коридоре слышны шаги. Ребята хватают ключ и, хихикая, запираются в кабинете.
А что еще грешно?
Света: У нас у всех есть грех от рождения, от Адама и Евы.
Маша: Искажения лица — грех, красишься — это искажаешь.
Откуда вы знаете про искажение лица?
Маша: Это учительница по ОПК! Она иногда сама красится и потом говорит: «Ой, я грешна!»
Вася: Да, видите морду вот эту! Ее на уроках отправляют в туалет, чтобы она потом смыла это. Она и курит!
Вася показывает на Зою — девочку, которая выглядит старше всех в классе. Она действительно пользуется косметикой. Зоя делает возмущенное лицо и отвешивает Васе ногой по «пятой точке».
А на дискотеку ходить грешно?
Вася: Если такая дискотека, когда девчонки догола раздеваются, то грешно. А можно, когда ты просто радостный, приходишь домой не под утро в 6 часов, а часа в 4.
Ребята забывают о православии и начинают жаловаться, что дискотеки в школе только раз в год, потому что учительница у них «бабуська называется». Рассказывают, что любят «дабстеп, рэп, тектоник», а не как раньше: «Белые розы» были всякие».
И только Света, не слушая остальных, продолжает: «Я еще на Пасху была на литургии, когда шла, замерзла очень, а в храме сразу согрелась, а потом попросила боженьку, чтобы он мне дал силы постоять».
В дверь грозно стучат, снаружи кто-то дергает за ручку, ребята замирают.
Русь экзистенциальная
Неужели совсем никто не протестует против введения ОПК? «Прежде чем начать курс, мы показываем учебники родителям, они их изучают и только после этого принимают решение на курс идти, — говорит Валентина Филина. — Это в столице все свою образованность показывают именно тем, что начинают выступать и рассуждать против того, чего не знают».
Район, в котором располагается 3-я школа, отрезан от центральной части Балабанова железной дорогой. Детские площадки здесь заросли сорняками, из них выглядывают железные опоры бывших качелей, дороги разрыты.
«Я хочу воспитать настоящего человека. Я делала акцент на любовь, на доброту и честность, — рассуждает Наталья Криволуцкая. — Иногда мне говорят, что мы ничего не добились: дети все равно на переменках балуются. Я отвечаю, что результат будет лет через 10–15, когда они приведут к нам своих детей».
На лавочке за школой сидит компания, пьют пиво. Аня — девушка с накладными ресницами и в обтягивающих лосинах — ссорится с парнем: «Ну подумай, что ты сказал не так. За такое бы на зоне опустили». Парня потряхивает. Абстинентный синдром. Аня говорит, что она верующая, но «все мы не без греха».
Их друг, 32-летний Иван, тоже верующий. Год назад вышел из тюрьмы: отсидел пять лет за разбой. По Балабанову Иван ездит на квадроцикле, знает всех и здоровается с каждой бабушкой.
«У него в голове что-то переклинивает, и он раз в час объезжает всю Московскую улицу — типа смотрящий здесь. Даже будильник заводит», — объясняет еще один парень из компании, Леша.
«Я вам все расскажу, как есть. В 1998 году здесь был героиновый бум. Мы после Белгорода второе место с Обнинском делили. Кто под эту волну попал из молодежи, мало кто остался жив. Долго не могли справиться, создали отдел по борьбе с наркотиками. Героиновых пересажали, сейчас на амфетамин и таблетки пересели. А еще видите бараки? Тут 101-й километр был. Когда в Москве в 1980-м проходила Олимпиада, сюда выслали всех зэков. Понимаете, какой контингент?» Парень поднимает рукав футболки, показывает татуировку с колоколами. И продолжает: «В Москву уезжают, но многие возвращаются. Там работать надо. Я пока в тюрьме сидел, человек десять моих одноклассников спились. Вышел из тюрьмы, а они у меня деньги таскают, ну как так?»
Звонит будильник, Иван вручает мне свое мороженое и седлает квадроцикл: «Вот поэтому и вводят православие. Такое дно, падать некуда. Яма, глубже нет».
Из окна на пятом этаже свешивается женщина с двойным подбородком и кричит, чтобы компания уходила. Две девочки играют в волейбол — перекидывают мяч через сушилку для белья. От СОШ № 3 отъезжает автобус ПАЗ-672 (выпуск таких закончился в восьмидесятые) — школьников везут помогать с уборкой в Свято-Пафнутьев Боровский монастырь…